Как лечат наркоманов

Как лечат наркоманов, и что значит — Лечение наркомании принудительно?

Как ведет себя наркоман, столкнувшись с предложением лечиться. Первая из трех наиболее распространенных реакций – это «Идите все подальше», человеку не нужна помощь, у него все в порядке. Второе типичное поведение – человек выражает согласие – «Да мне нужно лечиться, только вот срочные дела нужно завершить: долг отдать, машину отогнать, с работой договориться» и т.д. вплоть до того, что ему перед лечением последний раз надо употребить. Третья реакция в некотором смысле является разновидностью второй – полное согласие на словах. В такой ситуации, если разговор происходит про «лечение в общем», без предложения конкретных действий здесь и сейчас, то наркозависимый может безоговорочно согласиться, чтобы от него отстали именно «здесь и сейчас». Согласие может быть даже на конкретную договоренность «ехать вместе в больницу завтра в 10.00 часов». Но ко времени назначенных действий он может просто исчезнуть, изменить решение или настаивать отложить поездку.

Отрицание – это бессознательный механизм психологической защиты, ухода от проблемы, который при наркомании и алкоголизме может приобретать поистине могучие масштабы. Именно поэтому очень сложно убедить наркомана или алкоголика лечиться и принимать помощь.

Очень важно понимать, что зависимый человек определенное время учился обманывать, скрывать свое поведение, избегать правовой ответственности за действия с наркотиками и личной ответственности перед людьми. Все это изменило его личность, его психологию, научило его умело манипулировать людьми.

Все свои навыки он будет использовать, чтобы добиться того, что ему нужно или избежать того, что он не желает. У него другое мышление, отличное от мышления обычных людей. Это делает его непредсказуемым для близких, неуправляемым с точки зрения обычной человеческой логики. Однако то, что его мышление и психология работают по другим правилам, не означает, что он не подконтролен и на него нельзя повлиять. Просто его психология работает по другим законам – по законам болезни, но это тоже законы. На самом деле наркозависимый живет в мире большого числа различных страхов, иллюзий и самообмана. Это страхи перед полицией, страхи перед криминалитетом, страх ответственности за свои действия. Понимая, как работает психология зависимого человека, можно влиять на него и добиваться того, что необходимо, принятия им определенных решений, в том числе и решения лечиться.

Понять, подстроиться и вывести на нужные действия наркомана очень сложно для членов его семьи. Практика показывает, что такое манипулирование хорошо получается у бывших наркоманов, работающих в системе реабилитации и, что тоже важно, имеющих опыт подобной работы с наркозависимыми.

Евгений, сотрудник одного из 12-шаговых реабилитационных центров, профессионально занимается, так называемым, «забором» наркозависимых на реабилитацию около 2 лет. – «Как правило, перед наркоманом, которого родственники хотят отправить на реабилитацию, разыгрывается заранее подготовленный спектакль. Предварительно от семьи мы узнаем какие-то подробности его криминальной жизни, имена и клички соупотребителей, подельников, подробности его долгов, проблем с полицией, известные «только ему» его личные детали употребления наркотиков.

— «Все делается внезапно, чтобы зависимый не имел возможности подумать и сложить в голове в единую мозаику различную, быстро поступающую информацию, а принимал нужные нам решения исключительно на страхе, принимая их за свои. Шахматным языком это называется цугцванг, когда оппонент делает вынужденные ходы, но делает их сам.

На самом деле, наркоманы очень предсказуемы в своих действиях. Для нас элементарны попытки их манипуляций, мы знаем их страхи, видим динамику, реакцию тела в экстренной ситуации, понимаем кнопки его реакций и просто нажимаем на них».

Рассказывает Василий, наркоман с 8-летним стажем употребления, сегодня 3 года находится в ремиссии, с недавнего времени сам работает в системе реабилитации зависимых –

«Очень хорошо помню день, когда я оказался в реабилитационном центре. Я проснулся утром у себя дома, оделся, собирался уходить. Сестра сказала: — «Подожди, пока не уезжай, сейчас приедет зять, минут через 20, он хотел с тобой поговорить». Я решил, что тогда успею еще дома употребить – закрылся в комнате, сделал укол. После этого, позвонил знакомому дилеру в Стерлитамак, у которого планировал вечером купить 100 грамм. Договорились о деталях.

Через несколько минут в коридоре совершенно неожиданно для себя вижу двух незнакомых человек, быстро приближающихся кто мне. Слышу какое-то звание, какую-то должность, в руке одного из них мелькает красная корочка. Они одновременно задают несколько вопросов, где я был тогда-то и тогда-то, называют имена знакомых мне барыг, директивно говорят, что сейчас я поеду с ними на какую-то очную ставку. – Внутри меня паника и перемешанные мысли,  – «где я был три дня назад, меня кто-то сдал или подставил? что они знают? что мне говорить, что не говорить? дома еще спрятано вещество, будут проводить обыск – найдут! наверно разговоры прослушивали – надо бы симку сломать! и так далее», хотя внешне я, естественно, сама невозмутимость и непринужденность. На секунду возвращается здравомыслие, спрашиваю: «можно еще раз удостоверение посмотреть» — получаю в ответ – «потом посмотришь», «думаю — такие наглые, ну это точно менты, ну хотя бы не бандиты, уже не самое худшее из всего, что можно было предложить и за что могло «прилететь».

У каждого наркомана есть страх правовой ответственности, большинство постоянно делают действия, за которые могут понести наказание. Если этим страхом умело манипулировать, то можно добиться от зависимого человека любого нужного поведения.

— Дальше я уже в одежде у дверей, они говорят – «сам выйдешь спокойно, или наручники одеть?» Естественно, я гордо отвечаю – «сам пойду». Это сейчас мне понятно, что элементарно манипулировали тогда моей гордыней и самолюбием. А в той ситуации, находясь в чудовищном напряжении, мозг был, как будто, парализован.

— Выходим, садимся в машину, едем. Я весь в мыслях и жутком страхе от неопределенности, что меня ждет и насколько сильно я влип. Спрашиваю, как бы между делом – «а куда едем?». Отвечают «ты знаешь – куда едем!» и подобные неопределенные ответы, которые заставляют мой больной мозг достраивать в голове страшные картины моих проблем. У меня еще больше паника: «все, точно прослушивали разговор с барыгой, с ним походу и будет очная ставка». В этом напряжении я нахожусь всю дорогу, не понимая, куда меня везут, насколько сильно я попал.

Я в своих мыслях даже не понимаю, сколько времени мы ехали. Заезжаем во двор какого-то дома, выходим из машины, заходим в дом. Какие-то люди, по-виду тоже наркоманы собираются в большой комнате, сюда же сажают и меня. И вот только теперь я начинаю понимать, что к чему где я и зачем. Но самое главное — сначала огромное облегчение, что это не полиция, что меня не будут бить, «колоть», нагнетать жути, но вида естественно не подаю. В этот момент мне говорят, что «Вась, ты в реабилитационном центре». Против реабилитации само собой протест: «Меня же не спросили и вообще мне помощь не нужна, у меня же проблем нет».

Вокруг человек 15 наркоманов, я четко вижу, что это наркоманы. Происходит что-то вроде короткого собрания — они по очереди называют свое имя и свою зависимость, длительность употребления. Очередь доходит до меня, и здесь включается механизм минимизации проблемы — я называю имя, признаю, что употреблял несколько раз, но проблем с этим у меня нет и мне реабилитация не нужна. Мне говорят, чтобы не торопись с решением, у меня есть какие-то три «золотых дня», когда не нужно будет ничего делать, просто отдыхать, приходить в себя и со стороны наблюдать, как происходит реабилитация. Сил, доказывать свою правоту никаких нет, наоборот, полное бессилие от предшествующего эмоционального напряжения и нежелание двигаться, поэтому, принимаю решение, что свалю отсюда, если что завтра и иду спать, засыпаю практически мгновенно.

Завтра уехать не получается, потому что с собой нет денег, нет сотового телефона и от центра до проезжей дороги – 5 километров. Как свалить – пока не понятно, верхнюю одежду тоже не дают. Пытаюсь доказывать, что мне реабилитация мне не нужна – начинается долгая дискуссия, в которой моя точка зрения в одиночестве, кроме того, общаться приходится с наркоманами, с которыми мои попытки манипулировать или обманывать совершенно не проходят, так, как это всегда происходило в семье. Поэтому меня это быстро утомляет. Говорю, что по-любому уйду, мне отвечают, тогда позвоним родственникам, чтобы приехали и забрали.

Вроде бы вопрос исчерпан, но родственники не приезжают, ни в этот день, ни в следующий. Мне сообщают, что позиция моей семьи однозначная – меня, если не пройду реабилитацию, дома никто не ждет и возвращаться мне просто не куда! С одной стороны я понимаю, что это может быть просто манипуляция, но с другой стороны знаю, что натерпелись от меня все немало. Грызут сомнения — уходить сразу в такой ситуации? — непонятно как, и неизвестно куда, поэтому сразу я не решаюсь, несмотря на тягу (абстиненции у меня как таковой – не было). В мыслях – все равно уйду – нужно только все продумать. Я тогда-то еще не понимаю, что за меня тут уже все продумали, и для местных сотрудников – я как прозрачное стеклышко.

Так проходит первая неделя. В мыслях доминирует иллюзия недолгого пребывания. «Я здесь ненадолго и при первой подходящей возможности уйду». Оправдываю то, что еще не свалил и тем, что нужно как-то с семьей выровнять ситуацию, показать семье, что с моей стороны было стремление реабилитацию проходить. Но, по всему видно, что ребята здесь бывалые и ушлые, наверняка капитально на уши подсели родителям, так что вполне и возможно, что дома меня реально не ждут. Присмотревшись к другим наркоманам, я начал замечать, что среди всей группы есть два-три человека, настроенные примерно также как я, хотя и не говорящие об этом вслух. Это называется – сидеть «на терпелке». Появляются мысли возможного сговора.

При этом, я также видел и других наркоманов, которые были в центре уже длительное время и к процессу относились совершенно по-другому – активно писали задания, участвовали в программной работе и мероприятиях. Я стопроцентно знал, что они наркоманы, среди них были и значительно более «бывалые», чем я. Мозг объяснял мне их поведение при помощи иллюзий минимализации проблемы и собственной интеллектуализации. «Я то могу употреблять «с умом» контролировать процесс, потому что я умнее, чем они, а им реально нужна реабилитация. Ну пусть и пишут свои задания и реабилитируются».

Так шло время, одна иллюзия растворялась, сменяясь другой. Я наблюдал за процессом реабилитации, волей-неволей по-немногу участвовал в нем, приходилось прописывать и проговаривать все то, что происходило в моей жизни в период употребления, потери и разрушения. Делал это механически, больше придумывая, то есть писал, как я думал, — то, что хотели от меня получить

Сейчас я понимаю, что все это влияло на меня, на тот момент незаметно для меня. Наступил какой-то момент – на втором месяце, когда иллюзии ослабели настолько, что появилась мысль, сначала слабая, потом сильнее – «Я не хочу возвращаться к прежней жизни, бесконечному «дню сурка», у меня есть сейчас реальная возможность «завязать» по-настоящему». Я перестал бесконечно отрицать свои проблемы и саму болезнь и захотел выздоравливать. Это было мое собственное решение, к которому я шел больше месяца и это было для меня по-настоящему началом нового пути».

На всех этапах включения наркозависимого в программу реабилитации, особенно важно в самом начале, необходимо, чтобы люди, которые будут рядом с ним, очень хорошо понимали – что с ним происходит, какими мыслями и тревогами он живет, проще говоря – понимали «наркоманскую» сущность и психологию. Лучше всего это получается у равных консультантов – это «бывшие» наркоманы, имеющие опыт и зависимой жизни и выздоровления. Наиболее оптимально, когда работа «равного консультанта» проводится вместе с работой психолога.

Ошибочно думать, что на наркомана никак не повлиять. Сделать это можно и более того нужно ни в коем случае не опускать руки. Выздоравливают даже самые безнадежные, если во время попадают в руки профессиональных специалистов.

Мнение специалиста:

У равных консультантов, на работе которых строится любая реабилитации от наркомании или алкоголизма, во-первых есть уникальный опыт выхода из той глубокой жизненной ямы в которой оказался зависимый, а во-вторых очень тонкое, на уровне чутья, понимание и способность к коммуникации с зависимым человеком. Никакие медицинские знания или практика не позволят врачу или психологу даже приблизиться к таким навыкам. При этом, если процесс реабилитации проводится профессиональной взаимодействующей командой из нарколога, психолога и равного консультанта, то результат чаще всего положительный, даже в запущенных и тяжелых ситуациях. 

Эдуард Рахматуллин

врач-психиатр